Ненасытная. Жадная. Жестокая.
Мадам переменилась – раньше убийства были для нее лишь местью, некой миссией очищения, а теперь она научилась получать от них удовольствие…
Грелль усмехнулся, прикрыв губы ладонью с не стертыми до конца следами крови. Он намеренно не вытер руки начисто, чтобы как можно дольше любоваться темными пятнышками и, украдкой поднося руки к лицу, вдыхать запах смерти и страха, искусно впеленный в металлическо-терпкий аромат жидкой жизни.

За пару кварталов до особняка Тэтчера они взяли кэб и прибыли на бал, как полагается даме из приличного общества и ее верному слуге. Отговорка была стандартна – поломался экипаж, пришлось искать наемный, чтобы успеть вовремя и не оскорбить хозяина вечера опозданием. Им верили, сочувствовали и предлагали хозяйские кареты для коммфортного возвращения домой. Маленький спектакль, реприза, которую они безупречно разыгрывали.
- Зайдем с черного хода, - распорядился Грелль, натягивая перчатки и крепко сжимая ручку Анжелины,- пройдем по коридору для слуг и окажемся на месте незамеченными. Надень это.
На плечи женщины перекочевал длинный плащ, прикрыв ее яркий наряд. – Вот так. Теперь следуй за мной и не задавай лишних вопросов.

Исполняя обязанности дворецкого, Грелль прекрасно изучил устройство служебных помещений, поэтому уверенно вел свою госпожу, надеясь на то, что их пара не привлечет лишнего внимания, а в идеале – не встретит никого на своем пути.
Вдалеке сияли электрические огни парадного подъезда; сквозь густые заросли сада приглушенно доносились отзвуки голсов и ржания лошадей. Блестящее общество постепенно собиралось в поместье, предвкушая веселье, обмен сплетнями и дармовое угощение. Они же, скрытые неприглядными нарядами и сгущающимися сумерками, спешили начать свое веселье, окрашенное пронзительно-алым цветом.
Его ведь всегда мало, не так ли?..